Ведьма полесская - Страница 88

Апогей таинства венчания наступает с возложением венцов. Трижды благословив жениха и невесту, батюшка возложил венцы на их покорные головы.

И вот наконец уже оба молодожёна красуются в начищенных до золотого блеска сверкающих венцах. С этого момента они стали для Церкви мужем и женой. Облегчённо вздохнув, Прохор и Марылька бросили друг на друга тёплые взгляды. В них отражалась нежность и преданность, готовность преодолеть вместе любые лишения и тяготы мирской жизни. А то, что их будет непомерное множество, они уже знали точно.

И опять, уже отводя взгляд, Прохор отметил в облике невесты неуловимую странность, какую-то мелькнувшую тень на лице. Да-а, вдоволь досталось не свадебных переживаний бедной девушке!

— Марылька, как ты? — тихонько, взволнованным шепотом справился он.

— Добре, — глядя на батюшку, незаметно, одними лишь губами ответила девушка.

Венчание подходило к концу. Все присутствовавшие на церемонии с волнением ожидали благополучного завершения обряда. Особенно тревожно было на сердце молодых. Только бы ничего больше не произошло! Но, вроде бы, Бог миловал! Пока.

Сердце Марыльки трепетало, как у пойманной птички. Эх, если б не эти неприятности! Она стояла б сейчас под венцом и чувствовала бы себя настоящей сказочной принцессой. Но, видимо, селянская девушка, как, впрочем, и всё Полесье, была настолько подвержена суевериям, что считала дурные приметы неотвратимым уделом. Если уж перебежала чёрная кошка дорогу, непременно должно не повезти!

Вот дошла очередь и до чаши с красным вином, которая являлась для новоиспеченных супругов символом общей судьбы. Муж и жена должны отпить по три глотка из этой чаши.

Пан Хилькевич по этому случаю специально вручил Прохору бутылку хорошего полусладкого вина, настоящего красного хереса. Семён Игнатьевич очень дорожил этим вином, имевшим цвет красного дерева и обладавшим вкусом изюма. Всего лишь несколько бутылок этого креплёного напитка он привёз из-за границы, где ему довелось побывать лишь однажды. Пан Хилькевич берёг красный херес исключительно для значимых торжеств, но, помня, чем обязан Прохору, он без всякого сожаления расстался с частью драгоценного напитка. Крестьяне же обычно использовали на венчании вишнёвую наливку.

Первым три глотка сделал Прохор. Бережно передав чашу Марыльке, он ободряюще улыбнулся, всем видом показывая, что вино вкусное, и он не против был бы выпить всю чашу. Эта шутливая выходка немножко развеселила невесту.

Марылька видела, что Прохор всячески старался поддержать её, отвлечь от тревожных мыслей. И ему это удавалось. Она уже и сама пыталась утешить себя: «Подумаешь, колечко упало! Мало ли что валится из рук! А сквозняк не только свечу может задуть, а и рясу вон с батюшки сорвать! Ой, куда это меня понесло?» — спохватившись, почти задорно подумала Марылька.

Настроение постепенно улучшилось и произошедшие неприятности не казались уже такими ужасными. Хотя осадок на душе всё равно оставался и змеиным ядом отравлял лучший день в жизни молодожёнов.

«Ну, вот сейчас вина испробую — и вовсе на душе легко станет!» — старалась не падать духом Марылька.

В чаше оставалось совсем немного креплёного напитка. Его можно было бы и одним глотком выпить, но полагалось сделать три маленькие. То ли от чрезмерной осторожности, то ли сказалось нервное напряжение, но с последним глотком Марылька с ужасом почувствовала, что кисло-сладкая креплёная жидкость пошла не туда. Стиснув зубы, она с трудом сдерживала кашель, который рвался из легких. Видимо, несколько терпких капель всё же попали не в то горло. С неимоверным усилием продолжая сдерживать давящий кашель, Марыля быстро протянула пустую чашу и даже не увидела, кто её взял.

От натуги глаза невесты покраснели и снова набрякли слезами. В горле уже просто невыносимо драло. Лёгкие яростно хотели избавиться от едких непрошеных капель вина. Нестерпимо хотелось откашляться и вздохнуть полной грудью. От позывов удушья и кашля плечи невесты начали непроизвольно вздрагивать. Так долго продолжаться не могло!

Если бы Марылька, поперхнувшись, сразу легонько откашлялась, возможно, всё прошло бы естественно, легко и незаметно. Но невесте очень уж не хотелось опять давать повод для испытания судьбы и людских пересудов.

Не замечая удручающего состояния Марыльки, священник продолжал обряд. Он начал соединять руки новобрачных, чтобы, взяв своей рукой, трижды обвести их вокруг аналоя, на котором лежали Крест и Евангелие. В венчальном обряде такое действие означает, что с этого момента муж и жена отправляются в совместное вечное шествие.

Взяв руку Марыльки, батюшка тут же вздрогнул от испуга. В храме тоже все с ужасом встрепенулись: невеста вдруг зашлась в громком мучительном кашле. Это был даже не кашель, а надрывное выворачивание нутра. Согнувшись вдвое и не в силах сдерживаться, девушка просто рычала, стараясь избавиться от душившего её кашля. И вдруг поняв, какое сейчас зрелище она представляет для обескураженных односельчан, Марылька стыдливо закрыла лицо руками и выбежала вон в притвор.

Многие из зевак, крестясь и испуганно бросая косые взгляды на молодых, в спешке начали покидать церковь, как говорится, от беды подальше. Хотя это и была церковь, но все уверовали, что тут сейчас происходит что-то нечистое, и каждый боялся, чтобы, не дай бог, лихо не коснулось и его.

Прохор, Игнат и Любаша кинулись вслед за Марылькой. Панич остался с батюшкой. Сват Мирон потоптался в растерянности, не зная куда податься, но быстро сообразил, что молодым лучше не мешать.