Ведьма полесская - Страница 107

107

Закончилась зима; прошла и весна. Согретая знойным солнцем земля перешагнула уж и пору летнего зенита.

С тревогой в душе Янинка шла в Черемшицы к своей товарке Дуняше. Визит к подружке был лишь предлогом. Девушке очень хотелось хоть что-то разузнать о Прохоре.

Вот уж третья неделя пошла после их последней встречи, и за эти дни от возлюбленного ни одной весточки. В последнее свидание Янинку сильно встревожило странное поведение Прохора. Его вкрадчивые вопросы об её отношениях с матерью и задумчивое состояние насторожили тогда девушку. На её же расспросы, что случилось, он отмалчивался. Догадка напрашивалась сама собой: Прохору, наверное, кто-то что-то сказал совсем уж плохое о ней. Скорее всего, он и её начал подозревать в колдовстве, но прямо спросить об этом не решался. Так предполагала обеспокоенная девушка.

Почувствовав отдаление Прохора, Янинка встревожилась не на шутку. Каким-то внутренним чутьём она тогда поняла, что теряет его. Как она хотела, чтобы этот её дар хоть иногда ошибался! Но нет! Прохор не появился ни в следующий урочный день, ни после.

А именно в эти последние дни бедная девушка как никогда нуждалась во внимании и участии. И причина для этого была более чем веская. Но, видимо, жестокая судьба-разлучница всячески пыталась обречь юную красавицу на сводящее с ума одиночество.

Направившись к Дуняше, Янинка сначала торопливо шла по наезженному шляху, а потом, решив срезать путь, свернула к речке. Где по гребле, где через гать, огибая топкие болотистые места, она легко и привычно двигалась по неудобной для ходьбы местности.

Змеёй виляя вдоль речки, тропинка выходила к околице села, как раз к тому месту, где бабы обычно стирали, а ребятня купалась. Янинке не хотелось сейчас попадаться на глаза кому-нибудь из черемшицких баб. Приближаясь к мосткам, она замедлила шаг и стала пристально всматриваться в блестящую сквозь заросли водную гладь. Она пыталась выяснить, не полощет ли кто бельё. Но пока ничего разглядеть было невозможно.

Осторожно пройдя ещё немного, Янинка вдруг вздрогнула от внезапного истошного бабьего визга, криков и неуёмного детского рева. Судя по поднявшемуся гвалту, случилось что-то ужасное.

Девушка бросилась вперёд и, выскочив к краю зарослей, выглянула из-за лозового куста. На мостках темнела лишь куча мокрого тряпья. Пусто. И бабы и ребятишки столпились чуть дальше, там, где обычно все купались. Оттуда и разносились на всю округу громкие причитания и всполошенные крики.

И тут внимание Янинки привлекла до боли знакомая фигура. «Ну как же! Марылька! А что это она там так убивается да голосит?!» — мелькнуло в голове девушки и тут же, как ушатом холодной воды, её обдала страшная догадка: «Их дитё!»

Дальше Янинка наблюдала за ужасным событием, находясь в оцепенении. Она издали видела, как тщетно пытаясь привести в чувство маленького сынишку, Марыля голосила не своим голосом. Голые перепуганные дети дрожали и ревели, наводя ещё больший переполох.

— Сыночек мой, родненьки, открой глазки! Ну чего ж ты не дышишь?! О, горе мне какое! — обливаясь слезами, Марыля трясла и переворачивала маленькое неподвижное тельце своего дитяти.

Две бабы, стараясь хоть чем-то помочь несчастной матери, принялись тоже тормошить, улаживать животом на колено и откачивать бездыханное тело. Но с перепугу они только создавали больше суеты и мешали друг дружке.

Потрясённая жутким зрелищем, Янинка продолжала смотреть широко раскрытыми глазами. «Утоп!» — страшная догадка клином засела в её голове.

Если бы это был испуг, рана или ещё какая беда, Янинка, не раздумывая, бросилась бы на помощь: она знала, что и как в таких случаях надо делать. Не ради Марыльки, конечно. Но как помочь утопленнику и спасти его, молодая ведьма не знала. Тут она была бессильна!

И вдруг душераздирающие вопли Марыльки стихли. «Отходили!» — догадалась Янинка и облегчённо перевела дух. Она искренне обрадовалась за спасение малыша, хотя он и являлся самой серьёзной преградой её счастью.

Девушка уже собралась было незаметно обойти стороной это злополучное место, как сердце её опять тревожно ёкнуло и сжалось от жуткой картины: рядом с неподвижным тельцем дитяти в беспамятстве лежала и мать. Вот почему не было слышно её криков.

Теперь бабы приводили в чувство и Марыльку, таская в пригоршнях воду и поливая ей лицо. Им вдвоём теперь и голосить-то было некогда!

Одна из селянок, толстая и неповоротливая, в спешке запуталась и растянулась у самой кромки воды. Видя, что беды не избежать и дитя им уже не спасти, она с досады уселась в прибрежной грязи и, закрыв лицо руками, от отчаяния разрыдалась.

— Вольга, чего расселась там?! Воды неси скорей! — раздражённо прикрикнула на неё более молодая баба и, заметив, что Марылька начала приходить в себя, с ещё большим усердием затрясла малыша.

Все усилия по спасению мальца оказались тщетны. Слишком поздно и неумело его начали спасать. Растерянность и испуг тоже внесли свою роковую лепту в эту ужасную трагедию.

Марылька наконец приподнялась и непонимающе захлопала глазами. Вглядываясь в ревущих вокруг детей и в успокаивающих её баб, она некоторое время не могла понять, что происходит. Но вот её блуждающий взгляд упал на самое дорогое, что у неё было! Да, теперь уже именно — БЫЛО! И несчастная мать, глядя на своё мертвое дитя начала бредить:

— Тише, не ревите… Мой Егорка спит… не тревожьте его…

Бабы молча переглянулись.

— Неужто рехнулась, — прошептала более молодая.

— Очухается… Так бывает. От такого горя… не мудрено… — всхлипывая и сдерживая рыдания, со слезами ответила Вольга.

107